Теория ориентации предлагает взглянуть на проблему познания под необычным углом — с точки зрения ориентации, которая всегда присутствует в любой концептуальной оптике. Запрос на такого рода теорию во многом обусловлен экспоненциально растущей сложностностью мира, который нас окружает, и, соответственно, необходимостью адаптации к нему в процессе когнитивного взаимодействия с ним. Одним из свойств этого мира является состояние неопределенности, которое осознается в процессе познавательной активности субъекта, направленной на построение и изменение среды посредством ее понимания. Активности, ориентированной на редукцию сложностности и неопределенности, при этом однако избегающей искушения достижения некоей идеальной абсолютной простоты. Тем самым теория ориентации выступает в качестве своего рода герменевтического рекурсивного процесса, разворачивающегося циклически от частей к целому и обратно. Можно было бы сказать, что ориентация отсутствует в неопределенности, но неопределенность, как таковая, нам не дана.

Итак, если даже мы начинаем с «неопределенности», то мы знаем об этом лишь потому, что и в неопределенности мы уже как-то сориентированы, а значит, у нас есть ориентир, на который можно опереться. Ориентация, таким образом, работает маркером неопределенности. А будучи взглядом наблюдателя, ориентация конструктивна, поскольку наблюдатель конструирует окружающую среду, при том, что и сама окружающая среда активна, поскольку, как уже сказано было, дает опору взгляду наблюдателя. Правда, опору не простую, а сложную. Если «вещь сама по себе» может позволить себе быть пассивной, вечной и неизменной, и тем самым ускользающей от какого-либо активного внимания, как то предполагал просвещенный классицизм, то ориентация, допуская и такой взгляд на вещи, все же указывает и на сетевое разнообразие других возможных взглядов — других наблюдателей. Таким образом, мы можем посмотреть на ориентацию как на сетевое наблюдение второго порядка — своего рода рекурсивный алгоритм, помогающий нередукционистским образом восстановить сложностное единство научного знания в его междисциплинарном и трансдисциплинарном измерениях.

В этом качестве эта книга может быть интересной философам, логикам, психологам, социологам, культурологам, антропологам и многим другим, кто размышляет над идеями конструктивистского подхода в познании, философии сложности и сложностности (когда сложность учитывают вместе с присущей ей неопределенностью), синергетики, фрактальной логики, теории форм, кибернетики, информатики, семиотики и биосемиотики, психологии (в особенности, психотерапевтической теории), теоретической социологии, культурологии и антропологии эпохи антропоцена.