Исследователь китайской и японской религии или фольклора вскоре обнаруживает могучее влияние, которое индийская мысль оказала на дальневосточное сознание. Буддизм ввел в обиход восточных стран множество индийских, причем не обязательно буддийских, концепций и легенд, облаченных в буддийские одежды. В Китае даосизм с готовностью воспринял эти иноземные элементы, которые во многих отношениях были созвучны его собственным идеям, или даже являлись однотипными. Таким образом, коллекция китайских легенд стала не только значительно обогащенной, но также смешанной с индийскими сюжетами. Тот же процесс происходил и в Японии, когда буддизм, завоевав Корею, достиг в шестом веке берегов Дай Ниппон. Менее чем за сто лет японское сознание стало насыщено иноземными идеями, частично китайскими, а частично индийскими. К смешению этих двух элементов добавился третий, состоявший из исходно японских концепций, что сформировало весьма запутанный комплекс. Любой, кто изучает японские легенды, сталкивается с трудной задачей анализирования этого комплекса по его частям.

Ни одно из мифических существ не является столь обычным для дальневосточного искусства и литературы, как дракон. Интересно заметить, что в Японии существуют три раз­личных вида драконов - индийского, китайского и японского происхождения...